Перемогают долгую пустыню.
Душа моя, где у тебя болит?
Дай приложу туда святое имя.
Из бывшей раны льется теплый свет,
Там вместо ада – сад благоуханный,
Ведь буква «с» не только страсть и смерть,
Но счастье, и судьба, и созиданье.
Зачем рябине Иерусалим?
Она сама себе девятисвечник.
И горький свет ее неотделим
От света звезд, обветренных и млечных.
А ты, душа, не так завершена
И просишь Бога путь едва посильный,
Чтоб как благоразумная жена
Затеплить к Пасхе масляный светильник.
Но если ты способна на прыжок
Над бездной, где грешна, слаба, повинна,
То вот тебе сиамский твой дружок,
Воздушный совладелец пуповины.
Так двое в потрясении стоят
Перед лицом немыслимой любови,
Что всё-то им, отчаянным, простят –
И выпрошенный крест и своеволье.
* * *
Караваны любви через Суздаль идут в Вифлеем
По колено в снегу. Через Суздаль не ближе не проще.
Спотыкаясь в ночи, славят Бога иного не вем.
И вздыхает упрямый погонщик.
Подгоняемы ветром, качаясь, волхвы меж горбов
Приближаются тихо к пещере, в которой сиянье.
Бесконечность пути и терпение — это любовь,
Это Божье дыханье.
Как их встретят и пустят ли? Ночь, неизвестность, мороз.
Тихий дым над трубой. Спят усталые взрослые люди.
Сквозь метель пробирается первый верблюд-альбинос
И другие верблюды.
Там и ладан и смирна и золота тёплый огонь.
Там другие дары, жемчуга и суданские розы.
Там на шее верблюжьей озябшая дремлет ладонь,
Хоронясь от мороза
Что же нам принести? Нет ни золота, ни жемчугов.
Голос слабый, и путь под ногами так зыбок.
Только есть золотая рассветная наша любовь
Да жемчужинки детских улыбок.
Вот сынок засыпает, и мама склонилась над ним.
Даже птицы умолкли, младенца никто не разбудит.
Не гони нас, Мария, мы тихо за дверью стоим.
Ведь другого пути у нас нет и не будет.
Источник и продолжение: https://gostinaya.net/?p=23305
Комментариев нет:
Отправить комментарий